Фурия Принцепса - Страница 94

Его взгляд снова вернулся к ней.

— Как ты?

Амара подумала, что этот вопрос был просто проявлением заботы перед лицом ужаса, что они видели, и у неё в груди всё сжалось. Она устала.

У неё болело всё тело, каждый сустав. Она чувствовала голод, слабость, а непрекращающийся страх от такой продолжительности начал терять свою остроту и постепенно превращаться в оцепенение и безразличие.

Это напоминание о мире, где есть нежность и доброта, о времени, когда они могли спокойно вести беседу, или спать рядом друг с другом, или заниматься любовью, вспыхнуло ужасно ярким, опасным огнём внутри неё.

Она отвернулась от него и ответила дрожащим голосом:

— Я… Я не могу. Пока нет. Мы всё ещё не выполнили свою работу.

Бернард обнял ее за плечи и сказал уверенным, спокойным голосом:

— Всё в порядке, любимая. Давай сосредоточимся на главном. Нам нужно решить… ложись!

На мгновение она замерла от неожиданности, и Бернард заставил ее упасть на колени. Она потеряла равновесие и упала бы на бок, если бы он не поддержал ее.

Повинуясь его жесту, она прервала скрывающее заклинание, и на них тут же обрушились звуки, которые давно привлекли бы их внимание, если бы не заклинание.

По туннелю неслись звуки шагов и разноголосое эхо.

Кто-то, возможно, тот, кого они сами преследовали, был в этом туннеле вместе с ними, в то время как они притаились в узком коридоре как самые настоящие дураки.

Никакие фурии их не спасут, если кто-то из сторонников Ворда физически на них наткнется.

Голоса становились все громче. Туннель делал речь совершенно неразборчивой, но ее тон не оставлял сомнений — шел ожесточенный спор.

Потом две тёмные фигуры, освещенные сзади тусклой магической лампой, вышли из поперечного туннеля и свернули в другой туннель, ведущий дальше в вонючую глубину, к аукционному дому, прочь от Амары и Бернарда.

Она переглянулась с мужем. Затем они оба поднялись на ноги и начали красться следом за удаляющимися фигурами.

Туннель всего через несколько ярдов расширился и стал значительно выше, а его форма гораздо более правильной, с небольшим отлогим подъёмом по направлению к городу.

Их положение было благоприятным. Им было не трудно двигаться быстрее, чем днём, их ноги, давно привыкшие к скрытности, производили на камнях не больше шума, чем при ходьбе по мягкой земле.

Амара почувствовала яростную волну возбуждения, прокатившуюся по рукам и ногам, заставившую усталость отступить, и положила руку на рукоять меча.

Она хотела наказать этих людей, обратившихся против себе подобных, кем бы они ни были, разделаться с ними так безжалостно и эффективно, насколько это возможно.

Она хотела нанести ответный удар по ужасу, который заполонил Долину и наслал так много боли и разрушений на живущих в ней гольдеров.

Но месть ничего не вернёт назад. Если она даст волю своим чувствам, это не поможет Первому Лорду остановить Ворд.

Независимо от того, что это казалось правильным. Она должна быть холодной, рациональной, как Фиделиас всегда учил её. Или пытался научить, во всяком случае. Чтоб вороны выклевали его предательские глаза.

Она медленно убрала руку с меча. Задание ещё не выполнено.

— …и вы знаете, что она скажет, когда мы вернёмся, — проворчал один из мужчин в группе впереди них.

Они подобрались достаточно близко к сторонникам, чтобы понимать их переговоры.

— Это вы должны были принести их сюда, чтобы обработать.

— Вороны побери эту знатную суку, — огрызнулся другой мужчина. — Она сказала, что надо выяснить, что курсоры намеревались сделать. Она ничего не говорила о их вербовке.

Голос первого мужчины стал жалобным, соединившим в себе разочарование и тревогу в равных количествах.

— Не могли бы вы объяснить ему? Прежде, чем мы все будем убиты за некомпетентность?

Женский голос — знакомый, хотя Амара не могла сразу же его опознать из-за эхо в туннеле — ответил ему:

— Для меня это в любом случае не имеет значения. Он убьёт вас обоих. А у меня есть кое-что ещё, чтобы предложить ему.

— Шлюха, — сплюнул второй мужчина.

— Шлюха — это временно, — невозмутимо ответила женщина, — а идиотизм — это на всю жизнь, которая, в вашем случае, продлится минут тридцать.

— Тогда, может быть, я должен просто наслаждаться жизнью в оставшееся мне время, — произнёс мужчина угрожающим тоном. Послышался резкий звук пощёчины, а затем шарканье ног и звуки разрываемой ткани.

— Раниус! — крикнул первый мужчина, его голос был пронзительным и испуганным.

— Она просто шлюха, — проревел Раниус. — Которую нужно поставить на место. До тебя тоже очередь дойдет, но сначала я…

Раздался звук ломающейся кости, за которым последовал глухой стук.

— Вороны! — Завопил фальцетом первый мужчина.

— Судя по всему, он закончил, Фалько, — на удивление спокойно и вежливо произнесла женщина. — Твоя очередь?

— Нет! Нет, нет, нет, послушайте, — трясущимся голосом пролепетал Фалько, — у меня ведь с вами никогда проблем не было, так? Я к вам даже не прикоснулся ни разу. Ни слова не сказал, пока вы… допрашивали пленных.

Ее ответ сочился презрением.

— Эти люди умерли во имя Алеры. Меньшее, что ты можешь сделать — это называть вещи своими именами. Раниус и я не допрашивали их, Фалько. Мы запытали их до смерти. А ты — стоял в стороне. Вороны, ты просто жалок.

— Я просто хочу жить!

— Все умирают, Фалько. Цепляйся за жизнь, сколько сможешь, но ты кончишь как Раниус, что бы ты ни делал.

— Не нужно было их убивать, — сказал Фалько. — Не нужно было их убивать. Он будет в ярости.